Основная миссия - Страница 72

И вот тут возникает вопрос, а что там за антифашисты появились? Марат, усомнившийся в их существовании, был, конечно, прав. Еще полгода назад всех антифашистов Берлина насчитывалось в лучшем случае пара сотен человек и сидели они тихо, как тараканы под плинтусом. Откуда же их столько взялось, что они умудрились поднять восстание? Но, кажется, я знаю откуда…

Гельмут фон Браун (блин, Браунов в Германии, как в России Ивановых) после раскрытия заговора и самого факта переговоров с русскими сначала сбежал в Швейцарию, но потом, сменив фамилию, вернулся в фатерлянд. О его судьбе мне, разумеется, никто не докладывал, но по кое-каким намекам можно было понять, что Гельмут продолжает вести свою работу среди той части генералитета и промышленников, которые не попали под гестаповские чистки. И опять-таки основываясь на косвенных фактах, можно предположить, что основным лицом, с которым контачил Браун, был Эрвин Роммель. Да-да, тот самый герой Африки, который в Молдавии очень крепко получил по зубам. Причем как в прямом, так и в переносном смысле. После разгрома его корпуса на Днестре, раненого Роммеля, которому во время бомбежки штаба камнем выбило передние зубы и осколками повредило легкое, переправили на лечение в рейх.

Два месяца назад он полностью вылечился и сейчас находится в Берлине на должности первого заместителя коменданта города. И вот вопрос: мог ли Гельмут распропагандировать «Лиса пустыни»? Я думаю – вполне мог. Роммель – мужик достаточно трезвомыслящий и отлично понимает, что капут не просто близок – он уже настал. Впрочем, этим пониманием уже никого не удивишь, но в отличие от остальных генералов вермахта, воевавших против нас и находящихся сейчас в Берлине, Роммель чувствует себя белым и пушистым. Ведь в СССР этот вояка себя практически никак не проявил. Возможно, просто не успел, но по-любому: обвинений в военных преступлениях со стороны Союза ему можно не опасаться. В принципе, в Африке он тоже в чем-либо предосудительном замечен не был, но тут в полный рост встает мстительность англичан. То, что он горсткой солдат гонял союзнические войска по всей Ливии и Египту, «лайми» ему припомнят, вне всяких сомнений. А при желании и «военные преступления» накопать всегда смогут…

И вот здесь возникает интересный вопрос: предполагая подобные расклады, мог ли Роммель поднять свои части на мятеж? Особенно зная, что ударив изнутри, спасет не только миллионы жизней мирных людей, за которых как помощник коменданта несет прямую ответственность, но еще и заработает большие бонусы от советского правительства? Какие, я даже не могу предполагать, но уж заступничество на предстоящем суде – это точно! А это очень, очень весомо, особенно, когда ближайшее личное будущее совершенно туманно и не исключено, что катастрофично.

М-да… в этом случае Роммель вполне мог рискнуть сыграть в свою игру. И это объясняет слова диктора насчет антифашистского восстания. Начни дергаться гражданские, их бы задавили моментально, но если выступят вооруженные не только стрелковым оружием военные…

Нет, как вернемся, тут же в штаб фронта надо ехать, тем более что Кравцовых именно там ждут, для дальнейшей переправки в Москву.

Тут, отвлекшись от мыслей о штурме немецкой столицы и вспомнив, куда я собственно еду, я повернулся к Михаилу и спросил:

– Слушай, Миш, а как вы дом-то свой бросили? Виноградники, земли… Это что – теперь так и пропадет?

Кравцов, сдвигая в сторону мешавшую ему трубу гранатомета, удивился:

– Почему пропадет? Там остался управляющий, который будет следить за домом и за всем остальным. Мы уже прикинули, что на несколько лет нам во Францию путь заказан, поэтому мсье Лямонж будет распоряжаться всем хозяйством и переводить деньги в один из банков Цюриха. Так что мы вовсе ничего не теряем, а только приобретаем свою старую-новую Родину. Да и на первое время, чтобы начать свое дело в России, – тут Мишка на секунду замялся и поправился: – В СССР, у нас сбережений вполне хватит!

Я улыбнулся:

– Молодцы! Сразу видно деловую хватку!

Кравцов в ответ тоже сверкнул зубами в улыбке:

– Ну ведь не совсем же тупые, тем более к отъезду давно начали готовиться, а появление англичан просто чуть-чуть его ускорило и немного изменило маршрут. – Сказав это, собеседник протянул руку и добавил: – Вон, где дерево с сухой верхушкой, съезд с основной магистрали. Нам туда.

Кивнув, я притормозил, вписываясь в поворот, и уже хотел было спросить, каким именно маршрутом Кравцовы изначально думали выбираться, как машину подбросило на выбоине, и вместо вопроса,чуть было не прикусил себе язык. Выругавшись сквозь зубы и сосредоточившись на дороге, я возмутился:

– Что за похабщина? Вот блин, Европа называется – шаг в сторону и по колено в дерьме!

Михаил, который, подлетев вместе со всеми, приземлился на автомат Гека, шипя и по новой раскладывая вокруг себя тубусы гранатометов, пояснил:

– Сейчас эта дорога закончится, мы выедем на грунтовку, которая идет через поля. Так до Линсона ближе всего получится. Просто если ехать дальше по шоссе, то большой крюк выйдет. А тут я позавчера на велосипеде за два часа доехал…

– Понятно… Мне только вон те кюветы не нравятся. Если что – автобус не развернется.

– И что здесь может быть? Немцы ушли, союзники еще толком территорию не освоили, местные по домам сидят.

– А… – Я махнул рукой. – Не обращай внимание. Это так – профессиональная паранойя.

Марат, слушавший наш разговор, хохотнул:

– Точно подмечено! Мне один знакомый летун рассказывал, что он как нормальный человек передвигаться уже не может. Куда бы не пошел, постоянно на землю смотрит и отмечает все камешки, веточки, кочки, пучки травы.