Основная миссия - Страница 25

Тут уже я ухмыльнулся:

– Все трое?

Василий Макарович развел руками:

– Сколько есть.

– Понятно. Но не беспокойтесь, я вам проблем тут создавать не собираюсь. Неделю тихо поживу и следующим самолетом – обратно. Так что можете даже своих бойцов не задействовать…

На что Иванов ответил:

– Я в курсе, когда вы уезжаете. Но у вас свои инструкции, у меня – свои. Да, и не забудьте, что завтра к десяти я вас жду для представления местным властям и получения необходимых отметок в документах, а сейчас не смею больше задерживать!

После этого Василий Макарович передал меня Панарину, который намылился сразу катить на Маркгассе. Но я его вовремя остановил, увидев по пути маленький цветочный магазинчик, и теперь, запасшись букетом, с замиранием сердца ехал к своей Аленке.

Я уже знал, что она и ребенок вчера утром благополучно выписались из родильного отделения фамильной клиники и сейчас находятся в своем особнячке. А так как Нахтигаль о моем приезде ничего не сообщали, то сегодня у нее будет день сюрпризов…

Ехать пришлось совсем недалеко. Минут через пятнадцать Степан остановил автомобиль возле симпатичного и достаточно большого домика и сказал:

– Приехали. Вас проводить?

– А ты что, тут уже бывал?

Панарин кивнул:

– Да, письмо передавал.

Секунду подумав, я отказался:

– Нет, спасибо, сам разберусь.

После чего вышел из машины, забрал чемодан и цветы, отпустил Степана и, открыв маленькую кованую калитку, пошел по дорожке в сторону крыльца.

Но дойти не успел. Когда до ступенек оставалось шагов пять, дверь распахнулась и на пороге появилась какая-то незнакомая пухлая дамочка. Закрыв за собой дверь, она удивленно вытаращилась, переводя взгляд то на меня, то на цветы, то на чемодан. Я так же молча глядел на нее и быстренько вспоминал словесный портрет Аленкиной муттер, о которой мне было рассказано той памятной ночью во Франции. В конце концов решил, что на мою будущую тещу эта дамочка точно не похожа. Та – небольшого роста и худенькая, а эта очень даже в теле, хотя тоже не великанша. За полгода такие кардинальные перемены вряд ли возможны. Хм, может, какая-нибудь домомучительница? Пауза затягивалась, и я решил ее прервать. Улыбнувшись, полюбопытствовал:

– Здравствуйте. Не подскажете – это дом Хелен Нахтигаль?

Пухлик, улыбнувшись в ответ, тоже поздоровалась и ответила:

– Это дом ее отца, Карла Нахтигаль. Но госпожа Нахтигаль проживает именно здесь. Как вас представить?

Так и подмывало ответить: представьте меня голым, на коне и с шашкой, но, пересилив хулиганские порывы, я сказал:

– Никак. Просто скажите, что ее дожидается старый друг.

Толстушка кивнула:

– Понимаю, вы, наверное, хотите устроить сюрприз. Проходите в дом, я сейчас ее позову.

И опять, открыв дверь, пропустила меня в довольно-таки большой холл, а сама шустро побежала куда-то наверх по лестнице. Я же, отставив чемодан в сторону, закрыл лицо букетом и стал наблюдать сквозь цветы за ближними подходами. А буквально через пару минут на лестнице появилась Лена… Твою же мать, какая она красивая! У меня даже дыхание перехватило…

А Хелен, застыв на несколько секунд, удивленно осмотрела букет на ножках, который я собой изображал, и, наконец, растерянно улыбнувшись, спустилась по ступенькам и подошла ближе. Тут уж я не выдержал: уронив мешающие мне цветы, сделал шаг и, подхватив любимую на руки, зарылся лицом в ее волосы, неуловимо пахнущие домашним уютом. Аленка сначала испуганно пискнула от неожиданности, но, практически сразу поняв, кто перед ней, ухватила за шею и начала неприцельно обчмокивать мою физиономию, бессвязно повторяя:

– Ты, ты, ты! Я знала! Я знала!

А когда мне удалось наконец поймать ее губы, сначала задохнулась, а через минуту, прервав поцелуй, традиционно расплакалась. У меня тоже куда-то неожиданно пропали все заготовленные слова, поэтому я так и стоял столбом, баюкая на руках свою зеленоглазую зазнобу. Уж не знаю, сколько бы времени это все продлилось, так как отпускать ее я совершенно не собирался, но тут со стороны лестницы послышалось деликатное покашливание. Глянув туда, я увидел давешнюю дамочку и рядом с ней еще одну женщину. О! Вот, похоже, и теща пожаловала! Промахнуться в этот раз было невозможно, так как муттер была просто несколько постаревшей копией дочки. А теперь эта копия, прижав руки к груди и затаив дыхание, смотрела на нас. Тут толстенькая еще раз кашлянула и обратилась к стоящей рядом даме:

– Фрау Нахтигаль, может быть, я пойду? Мясник сегодня обещал отличную вырезку, а у нас, как я вижу, гости…

Та, словно очнувшись, ответила:

– Да-да. Конечно, Марта, иди.

И сама стала спускаться следом за толстенькой Мартой, которая, как я и предполагал, скорее всего, была экономкой, или, как говорил Карлсон – домомучительницей.

Тут я, наконец, вспомнил о правилах приличия и, опустив все еще всхлипывающую Хелен на пол, представился:

– Здравствуйте. Меня зовут Илья Лисов. Илья Иванович…

И тут старшая Нахтигаль меня удивила: видимо вспомнив молодость, она начала говорить по-русски почти без акцента:

– Здравствуйте. А я мама Елены – Александра Георгиевна. Здесь все меня зовут Алекс, но ведь в России насколько я помню, так не принято?

– Так точно! То есть… к-хм… в смысле – не принято. Э-э-э, то есть я хотел сказать – очень приятно познакомиться…

Окончательно смешавшись, я замолк и, чтобы скрыть внезапно наступившее косноязычие, отпустил руку прилипшей ко мне Хелен, поднял с пола розы и, стряхнув обертку, разделил букет на две приблизительно равные части. Одну половину со словами – «это вам», протянул мамаше, а вторую вручил Аленке. Та, зарывшись в букет носом, через секунду снова прижалась ко мне, а Александра Георгиевна, приняв цветы и улыбнувшись, сказала: